Фридерик Шопен. 8
- Четыре баллады
- Четыре скерцо
Vazgen Vartanian in the Great Hall — CHOPIN «8», part one, ballades
Vazgen Vartanian in the Great Hall — CHOPIN «8», part two, scherzi
- Интервью Вазгена Вартаняна радио Орфей
 |
Посвященная 200-летию со дня рождения Фредерика Шопена, эта программа Вазгена Вартаняна выделяется своей масштабностью и значительностью. Это действительно монументальный памятник польскому гению, достойное, великолепное посвящение. В нем гений польской, а шире — европейской музыки (ибо гений Шопена принадлежит не только Польше, но и Франции, которой были отданы его наиболее плодотворные годы, где он испытал любовь, дававшую ему вдохновение, и где были созданы его лучшие, зрелые произведения) предстает во всем величии и значительности своего духовного облика.
«Восемь» — это четыре баллады и четыре скерцо. Есть нечто магическое в этой цифре «четыре», как бы замыкающей круг (квадратура круга), обозначающей основные вехи, ставящей устойчивое основание личности и всей свершающейся жизни.
Четыре баллады Шопена — это четыре драматических повествования, с напряженной контрастностью образов, насыщенные яркой эмоциональностью. Их «сюжеты» — завершенные образы душевной жизни, переживаний, своего рода «внутренние портреты» души композитора. В каждой из баллад как бы заново, неповторимо проживается коллизия основных экзистенциалов его жизни: любовь и стремление, борьба и поражение, неотвратимость смерти и вечная надежда на возрождение. Одно из самых неоднозначных и даже загадочных произведений в этой программе — это 4-я баллада, написанная Шопеном на подходе к позднему периоду творчества. Это произведение очень сложное — и технически, и содержательно. В исполнении этой баллады В. Вартаняном сквозь страстный драматизм явно проглядывает чувство трагической обреченности.
В своих четырех скерцо Шопен полностью нарушает традиционные представления об этом жанре. В творчестве его предшественников (Гайдна, Бетховена) скерцо было выражением юмора, шутки, игривости (скерцо — с итал., «шутка»). Но скерцо Шопена — это предельно серьезная музыка — драматичная, даже трагическая. Шутка превращается в сарказм, трагическую иронию судьбы и жизни. Возможно, уже тогда Шопен понял, что жизнь так коротка и так стремительна, что похожа на шутку. По сути, скерцо Шопена — это раздумья о бурях собственной жизни, фатальности судьбы и неизбежности смерти. Поэтому скерцо Шопена, так же, как и баллады, имеют черты поэмности, свободного высказывания, хотя их форма отличается большей строгостью, чем форма баллад.
Такой строй чувств порождает глубокий драматизм, который свойственен всем четырем скерцо, но в них высветлены также и тончайшие грани душевности.
Исполнение всех этих произведений (четыре баллады и четыре скерцо) в цикле, да еще и соединение их в одной программе — неимоверно сложная творческая задача, требующая от исполнителя очень многого. Прежде всего, духовной и творческой зрелости, совершенной пианистической техники, внутренней силы, дающей возможность выявить, донести до слушателя не только своеобразие каждого произведения, но и их незримое внутреннее единство.
В чем уникальность исполнения этих произведений Вазгеном Вартаняном? Прежде всего — это передача самого духа шопеновской музыки, в которой бушующая, драматическая страстность всегда имеет дорогую и строгую оправу художественной формы, всегда подчинена безупречному вкусу. Блестящий пианизм В. Вартаняна служит одновременно двум целям: показать стихию бушующего чувства, раскрыть сложную драматургию образов — и вместе с тем выразить утонченную филигранность отдельных деталей.
Исполнение Вартаняном баллад и скерцо Шопена — напряженное, ни на минуту не «отпускающее» душу слушателя повествование, вовлекающее ее в поток переживания, в стихию бушующего чувства. Выразительность и экспрессия, подчеркнутая контрастность образов, стихийность и стремительность развития — вот основные доминанты исполнительской интерпретации В. Вартаняна. Шопеновские «пушки, увитые розами», здесь явно себя обнаруживают в импульсивных, порывистых, напористых, настойчивых ритмах, в стремительных лавинах драматических тем, буквально обрушивающихся на слушателя, увлекающих за собой с силой природной стихии… Как это далеко от изящной рафинированности, по сути тяготеющей к статике! У Вартаняна наоборот: сила, точность штриха, графическая четкость пассажей, сквозь которые проступает выпуклая целостность создаваемого образа.
Главное, что отличает исполнение Вартаняном крупных шопеновских форм — это ясное чувство целого, которое обнаруживает себя не в конце произведения, а удивительным образом уже в его начале, в самых первых тактах. Выпуклость и единство общей формы здесь неотделимы от выпуклости и внутренней завершенности отдельных деталей, тем, фраз. Исполнение Вартаняна — прежде всего, драматургично, и в результате этого обнаруживается явленное целое произведения, внутренний «портрет души» как готовый изначально образ, только лишь в силу самой музыкальной специфики раскрывающий себя в последовательности звукового развертывания.
Ярко переданы в исполнении индивидуальная образность каждого из произведений. Каждое из них многопланово по содержанию, уникально по использованным техническим приемам. И каждое исполненное произведение остается неповторимым в своем образе, ярко запечатлеваясь в душе слушателя.
Татьяна Разбеглова
Все материалы раздела «Программы»
